[Предыдущая страница] | [Следующая страница]

[1] | [2] | [3] | [4] | [5] | [6] | [7] | [8] | [9] | [10]

Препод как-то рассказывал что у него преподавала в универе преподша с фамилией Еблонская (он не уделял внимание именно фамилии, но мы сдохли от смеха). в общем через пару сидим, заполняем журнал. чел спрашивает: Кто нить помнит какая фамилия у нашей преподши по инглишу? - ответ: Еблонская!!! - А инициалы? - ответ: а Х.З.... - Так и пишу.... Еблонская Х.З.

Лекция, тихое бубнение преподавателя заглушают звуки с улицы: под окнами аудитории разгружают грузовик с какими-то трубами. Препод по ходу лекции делает замечание: "А вот это вы обязательно запишите." И в ту же секунду один из грузчиков роняет трубу на ногу другого грузчика... Раздается громкий отборный мат. Лектор не растерялся и добавил: "Это тоже обязательно запишите, в жизни пригодится."

1990 год, зима, темно. Я иду домой из института после черчения. Чёрные джинсы, чёрная «аляска», за плечами — студенческий рюкзачок, из которого вертикально торчит чёрный пластиковый тубус. Холод собачий — соответственно, капюшон на голове, тубус торчит вертикально из-за спины. Я выхожу на площадку, освещённую довольно редкими фонарями. Мне навстречу из «комсомольского» видеосалона с сеанса идёт народ. И вдруг в толпе — истошный детский вопль:
— Мама! Ма-ма-а-а!! НИНДЗЯ!!!

Институтский туалет. Ряд кабинок. Ни в одной кабинке дверь не запирается, так как шпингалеты либо стащили домой, либо поотрывали. Входит в туалет молодой человек. Подходит к одной из кабинок, открывает дверь, а там… его декан. Сидит в позе орла, лицо раскраснелось, глаза вылуплены (прямо инопланетянин из анекдота), протягивает руку. Молодой человек сердечно отвечает на рукопожатие: здрасьте, мол. А декан орёт нечеловеческим голосом: «Дверь!!!» Это он руку тянул, чтобы дверь закрыть.

На пятом курсе иду я по территории родной кафедры и в одной из комнат замечаю ребят из своей группы вокруг какого-то препода. Подхожу из чистого любопытства и первое, что слышу: «Ладно, давайте зачётки!» Даю. Получаю назад. Название предмета неразборчиво, фамилия тоже. Число, зачёт. Выхожу из комнаты со словами: «Мужики, а что я сейчас сдал и кому?..»
Потом выяснилось, что «сдал» я преддипломный курс, который мне, оказывается, вообще был не нужен.

Год 1983 или 1984. Генсеки меняются, как в калейдоскопе, но в преподавании всяких марксистско-ленинских наук пока никаких изменений. Все, кто учился в институтах или университетах в те времена, прекрасно помнят, что конспекты «первоисточников» были неотъемлемой частью студенческой жизни. Никто из преподавателей уже, кажется, не верил, что студентов удастся заставить читать труды основоположников, но конспекты, вещь сугубо материальную, требовали от каждого и тщательно проверяли, нет ли подлогов, замены обложки с фамилией, сличали почерк в конспекте и в рабочей тетради, расписывались на каждой странице конспекта и т. п. Большинство из нас с этим фактом смирялось и тупо, но добросовестно перекатывало конспекты друг у друга. Смысл текста сохранялся в голове максимум до конца написания строки, на переписывание уходило несколько часов в семестр, но это был самый дешёвый и надёжный способ отбыть номер. Но были и такие, кто откладывал переписывание на последний момент — не проскочу, мол, тогда и сяду переписывать.

Есть у меня друг детства и тёзка, Лёшка, человек редкого остроумия, чертовски обаятельный и страшный лентяй (был тогда, по крайней мере, — сейчас мы живём в разных странах и редко видимся). Всю школу мы проучились (и провеселились) вместе, а в институты пошли разные — я в МАДИ, а он в МАИ. А зверствовали там, в авиационном, преподы научно-коммунистические, как я понимаю, ещё хуже, чем в нашем автодорожном. И вот однажды звонит мне мой друг и говорит: «Дай конспекты, завтра экзамен». Программа, как понимаете, по этому делу во всех институтах одинаковая, так что и конспекты — те же самые. «Да приезжай, — говорю, — и бери хоть все». Ну, он приехал, конспекты взял, обложки на тетрадях, естественно, поменял.

На следующий день на экзамене подаёт их преподу. Тот берёт стопку из пяти-шести тетрадей, кладёт перед собой на стол и начинает очень тщательно их просматривать, перелистывая по одной странице. Лёха терпеливо ждёт, с интересом разглядывая страницы конспекта вместе с преподом — оба они видят содержимое этих тетрадей первый раз в жизни. Примерно в середине третьей тетради препод вдруг резко останавливается и разглядывает страницу: очередной конспект кончается выше половины листа, а на оставшемся месте — рисунок. Вполне пристойный, но странного, мягко говоря, содержания. Нарисована довольно большая птица курицеобразного вида (рисовальщик из меня никудышный, но то, что это птица — понятно) с открытым клювом, и из этого клюва, как в комиксах, такое облачко, и в нём написано: «Я — Дебрь!» Препод слегка фигеет, смотрит искоса на Лёшку — тот невозмутим, как египетский сфинкс. Ничего пока не говоря, препод переворачивает ещё одну страницу. Здесь конспект идёт уже до половины страницы, но нарисована точно такая же птица, правда, поменьше, и у этой птицы из клюва слова: «Я — Цыпль, сын Дебря!» Терпение препода кончается, он резко поворачивется к Лёшке и раздражённо кричит: «Это что!? Что это такое, я вас спрашиваю?» И вот мой Лёха поднимает свои ясные голубые глаза от тетради, смотрит прямо в лицо преподу и очень тихо и медленно, не мигая, без тени улыбки (представляю, чего это ему стоило), своим низким сексуальным басом, но тоном, каким ребенку объясняют азбучные истины, говорит: «Это Цыпль, сын Дебря». Ещё несколько секунд они смотрели друг на друга, после чего препод улыбнулся, взял зачётку и поставил отметку.

Когда он приехал ко мне вернуть конспекты, то первым делом, прямо с порога с укоризной сказал: «Предупреждать же надо!» и рассказал мне всю эту историю. Самое трудное было, по его словам, не заржать над этими картинками прямо там, на экзамене — ведь этим самым он выдал бы, что сам видит их впервые.

Ехали на трамвае от института. Сидим во втором вагоне сцепки. Июнь, полдень, жарко, трамвай почти пустой. В заднюю дверь забираются два подвыпивших мужичка. Не без труда достают талоны и собираются компостировать. До компостера рукой подать, но мужичок с талонами никак не может преодолеть это расстояние: трамвай набирает скорость, и его всё время тянет назад, тем более, что он сильно «хороший». Наконец, он делает решительное усилие по перемещению своего центра тяжести вперёд и делает шаг к компостеру. В этот момент трамвай тормозит, и мужика толкает вперёд. Он не то чтобы падает, но и устоять тоже не может, и начинает брести вперёд по вагону, цепляясь за поручень и безуспешно пытаясь остановиться. Его друган, видя, что он уже почти в голове вагона, кричит ему:
— Серёж, скажи ему, чтоб не дёргал!
Серёжа всё так же по инерции добредает до передних дверей и заглядывает в кабину. Оборачивается и полным добродушного изумления голосом объявляет:
— Вань, а его тут не-е-ет!..

[Предыдущая страница] | [Следующая страница]

[1] | [2] | [3] | [4] | [5] | [6] | [7] | [8] | [9] | [10]

наверх